Интервью с концептуальным художником Алексеем Черемных (Alex Che)

Автор: Надежда Вавржина 01.08.2016

Сегодня у нас в гостях концептуальный художник Алексей Черемных (Alex Che). История становления создателя эксклюзивных техник рисования, размышления о живописи в целом – в нашем интервью.

Алексей прошел длинный путь от детсадовского малыша с фломастерами до серьезного и востребованного художника-концептуалиста. Первые его работы были оценены уже в 12-летнем возрасте, затем Алексей поступил в художественную школу, которую окончил с отличием, после закончил педагогический университет, факультет «Изобразительного искусства».

Незаурядный интерес к живописи, творчеству вообще, поиск собственного стиля, разработка уникальных техник рисования зажженной сигарой и нефтью, создание арт-объектов, организация выставок, перформансы – чем бы его работы ни являлись, все они стремятся передать богатые ощущения и отличаются эмоциональностью.

Надежда: Твоя история, биография – почему ты решил стать художником?

Алекс: Изначально хотел быть космонавтом. До сих пор хочу.

Надежда: Почему тогда все же художником (смеется)? Так получилось?

Алекс: Космонавтом потому, что в детстве услышал песню группы «Земляне». До сих пор хочу хоть на Луну, но чтобы обязательно полететь! Тем не менее, приходится все-таки быть художником.

Про творческий путь. Конечно же, были какие-то задатки – уже в раннем возрасте я полностью разрисовал свою комнату фломастерами – мебель, обои... Родители посмотрели на это и сказали: «Лучше мы тебе купим краски». После этого я и начал активно их использовать, хотя еще в детский сад ходил.

Кстати, деревья я рисовал не так, все – внизу ствол толще, сверху тоньше, а с точностью наоборот. Тонкое внизу, а толстое наверху. Все говорили: «Такого не может быть», а я все равно продолжал, упрямый был и настырный.

В 10-11 лет мне купили масляные краски, я ими тоже постоянно рисовал, а в 12 уже продавал свои миниатюры, оформленные в маленькие рамочки, на Арбате – и у меня их покупали!

Причем был такой казус – когда я говорил: «Это я нарисовал», картины не брали – подумаешь, мол, какой-то мальчишка малюет, что такого... Тогда я пошел на хитрость и стал объяснять, что это работы моих родителей – и рисунки сразу стали расходиться. Первую картину, таким образом, я продал в 12 лет.

Надежда: Это была идея родителей или твоя?

Алекс: Моя. Родители об этом ничего узнали. А когда узнали, понятно, возмутились, мол, что это такое... Но все равно было интересно – это же первые заработанные деньги. Потому что тогда можно было продать миниатюру за один или два советских рубля! Это большие деньги для ребенка по тем временам, на них можно было много чего купить.

Надежда: Ну да, мороженое стоило 10 копеек... Здорово. А была художественная школа?

Алекс: Обязательно. Я, между прочим, сразу пошел во взрослую студию – была такая галерея «Раменки», в ней были студии для взрослых и для детей. Так как я уже активно писал масляными красками, то пошел во взрослую, занимался живописью, ходил на пленэры и т. д. Как-то так сложилось.

Потом учился в художественной школе №1, что на Кропоткинской, закончил ее с отличием, затем поступил в педагогический университет им. Крупской. Почему именно туда – потому что там было расширенное изучение живописи и предметов. Например, присутствовал не просто факультет изобразительного искусства, а факультет изобразительного искусства и народных ремесел, то есть, помимо живописи, рисунка, композиции я еще изучал скульптуру, лаковую миниатюру, финифть и т. д. Для художника, кстати, очень важно – знать, уметь и пробовать себя в разных ипостасях.

К четвертому курсу на нашем факультете образовалась группа, куда входили лишь три студента – нам разрешили свободно посещать занятия для углубленного изучения живописи, потому что мы активно ходили с преподавателем на пленэры.

Уже в 1993 году я сделал первую персональную выставку в Доме художника на Кузнецком мосту. Вот с этого периода времени и начался мой такой серьезный, профессиональный путь.

Потом я делал выставки в ЦДХ, в галерее «Коллаж», наряду с другими художниками – Андреем Липатовым, Михаилом Колесниковым – последний, кстати, со мной учился на факультете, очень талантливый мастер.

Надежда: Стать успешным художником – достаточно сложно. В твоем случае – это судьба или твои усилия?

Алекс: Конечно, усилия. Очень много разочарований из-за отсутствия галерейного бизнеса у нас в России, здесь его просто не существует. Есть кучи разрозненных галерей, среди них единицы профессионалов, остальные – это люди, которым, скажем, муж дал денег, я ее открыла, что хочу, то делаю. А по сути – ничего. Многие галеристы берут 50% – а за что брать-то, что ты представляешь из себя? Поэтому этот вид бизнеса у нас в России только начинает развиваться.

Среди галеристов хочу отметить Ольгу Свиблову, она делает не только фотовыставки, но и создает прекрасные экспозиции современным художникам, очень серьезно их поддерживает. Причем не только успешных – любых талантливых. Не только она, конечно... Или Церетели – который внук Церетели, Василий. Айдан Салахова, например – тоже молодец.

Мы тут недавно были на одном мероприятии – наткнулись на галерею. Я спросил у организаторов, какова цель этой галереи? Выставка, продажа или что? Они ответили, мол, просто сделали и все. А почему, спрашиваю, людей так мало? Хоть бы людей пригласили. Так оказалось, что они попросту выставили работы в галерее художников и пригласили других художников. А смысл-то? Зачем?

Как писал Толстой, «Не бывает искусства ради искусства». У него есть очень интересная книга, которая так и называется: «Что такое искусство». В ней понятно объясняется, что искусство создано как раз для людей – например, тот же театр. Есть же вообще абстрактные театры, где ставят какие-то сумасшедшие вещи, которые никто, кроме продвинутых драматургов, не понимает.

На мой взгляд, любое искусство должно быть ясным для всех. Та же абстракция – это может быть какая-то красивая гамма, идея, сочетание с интерьером. Кстати, абстракционистов отличает от реалистов и художников других направлений как раз то, что их картины хорошо вписываются в интерьер.

Надежда: Насколько я понимаю, в последнее время классическая живопись все меньше и меньше пользуется популярностью, да? Почему так происходит? Не очень хорошо вписывается в интерьер?

Алекс: Могу сказать, что, с одной стороны, да. С другой – у меня есть куча знакомых клиентов, которые устали от этого современного искусства, абстракций и т. д. В последнее время они покупают, например, классические пейзажи, натюрморты, обнаженную натуру – разумеется, красивую и хорошо написанную.

Кстати, у меня есть серия с полуобнаженными натурами – там нет открытых частей тела, но присутствует, скажем, полуобнаженный бок. Так вот, у нас народ часто относится к этому так – пошлятина, голая женщина и т. д. Непонятная такая позиция – в том числе и со стороны некоторых галеристов.

Кстати, на презентации Porsche, я им говорю – тут автомобильная тематика, придут одни мужики, давайте я выставлю работы с обнаженной натурой, они посоветовались и отказались – нет, это очень пошло. Не надо. Хотя это немцы.

Надежда: Они ужасно консервативные, эти поршисты.

Алекс: Касаемо ситуации в живописи вообще – могу дать несколько советов молодым художникам. Первое – искать собственный стиль, никого не копировать, никому не подражать – и неважно, какое это будет искусство. Второе - не просто рисовать для друзей и т. д. – если ты хочешь стать серьезным художником, надо учиться себя продавать, а это еще вопрос и качества; например, проследить, чтобы задняя часть картины была выполнена аккуратно, сделан подвес. Чтобы человек мог прийти домой и картину сразу повесить на стенку, а не брать дрель, сверлить дырки, вешать какую-то веревку и т. д. Все должно смотреться закончено.

Есть куча интернет-сайтов, интернет-аукционов, галерей за границей – не надо стесняться участвовать в них.

Надежда: А ты, помимо своих картин, продаешь еще чьи-то?

Алекс: Я помогаю организовывать выставки, поэтому да, конечно. У меня творческая мастерская, куда входят дизайнеры, художники, модельеры. И задача мастерской – именно поддержка молодых талантов. Часто организовываем выставки малоизвестным талантливым художникам, которым нужна такая помощь.

Надежда: А если немолодой, но малоизвестный? Или известный, но не умеющий себя продавать?

Алекс: Безусловно, помогаем. Даже иногда рекомендуем какие-то галереи или арт-пространства, в которых можно поучаствовать за минимальную стоимость, или в коллективных выставках, а то и бесплатно.

На мой взгляд, художники должны друг другу помогать, а не вставлять палки в колеса, как это зачастую и происходит.

Надежда: А, кстати, имеет ли какое-то значение, состоит ли человек в союзе художников?

Алекс: Союз художников не всегда играет какую-то серьезную роль для самого художника. Зато играет хорошую роль для покупателя. Когда человек узнает, что ты находишься в союзе – получаешь совершенно другое отношение. Мне недавно позвонила какая-то женщина и заявила, что хочет продать мне мою же картину. Я, конечно же, ответил, что мы не покупаем картины, мы их продаем.

Тогда она отнесла ее в художественный салон, откуда мне позвонили и поинтересовались, с какого я года состою в союзе художников. Я у них спросил, какое, собственно, это имеет отношение к работе.

Я знаю множество живописцев, которые не состоят в союзе художников, их не представляют никакие галереи – но они очень талантливы и достаточно успешны. Потому что все остальное – это фантик, это то, что украшает. Если нет начинки, то каким бы фантик красивым ни был, ничего не поможет.

Я как-то у одного нашего известного художника увидел подпись с обратной стороны – «Спецкраска». Вот это уже называется «дурить народ», мол, существует какая-то специальная краска...

Надежда: К слову. Есть проблема выцветания красок, к тому же некоторые из них нельзя смешивать друг с другом. Пара лет – и картина теряет вид, потому что половина красок исчезла. Люди, покупая картину, подразумевают, что она у них на всю жизнь, кто-то покупает с целью передать внукам и т. д. – как некое достояние.

Как ты решаешь вопрос сохранности картин, что для этого делаешь?

Алекс: Это все же больше легенда. Все краски, продаваемые в России, соответствуют некоему ГОСТу, который был разработан очень давно, все они имеют гарантию. Например, в масляные добавляется специальный пигмент, в котором присутствует обычное льняное масло. Мы даже сами в институте делали краски, нас специально учили, как это делается. В общем, все краски имеют гарантию и практически не выцветают, если, конечно, не хранить их на открытом солнце.

Надежда: Например, виридоновая красочка очень быстро теряет свой вид – знаю точно (смеется)!

Алекс: Кстати, не всякая. Вот питерская виридоновая сохраняет – она, быть может, побледнеет и не будет со временем такой яркой – впрочем, это особенность любой масляной краски.

Надежда: У моей хорошей знакомой картина через три года выцвела, это был морской пейзаж – волны потеряли свой объем за счет того, что в некоторых местах была использована виридоновая краска, которая потом исчезла с полотна.

Алекс: Мне кажется, это несоблюдение технологии изготовления на самом заводе. Такое тоже часто бывает. Я покупаю итальянские краски разных производителей. Какие-то из них ярче, красивее – а некоторые, наоборот, хуже, чем наши – когда делаешь лессировки – они получаются не прозрачные, а мутные.

Надежда: Современные художники уникальны еще и тем, что к ним всегда можно обратиться – подправить там что-то, если через три года картина начнет выцветать, так?

Алекс: Да, конечно же, можно. У меня был довольно смешной случай – я написал портрет женщины, она уже была в возрасте, за 60 лет. Немолодая девушка, в общем. Затем она сделала себе пластическую операцию. И вот она меня доконала – ты должен переделать портрет. Я отвечаю – хорошо, это будет стоить столько-то. Она говорит, мол, нет, я тебе уже заплатила за портрет. Постоянно доказывала, что я должен ей бесплатно переписать его – я, разумеется, отказался.

Надежда: Конечно, это ведь целая работа – как заново написать.

Алекс: Практически да, это ж не два штриха подмазать, с какой стати бесплатно?

Иногда происходят и другие казусы. Другая женщина тоже решила заказать портрет. Договорились о цене, она дала задаток. Потом все думала, в каком платье ей позировать. Затем она вспомнила, что у нее есть дочка. Они уже решили сделать портрет вместе с девочкой, и подбирали платье ей. Пока это все выбирали, женщина уже засомневалась, нужен ли ей портрет вообще. На этом все и закончилось, и причина была вот какова – дама сказала, что посмотрела какую-то программу, в которой говорили, что если художник кого-то рисовал, то эти люди умирали.

Надежда: Да уж...

Алекс: В общем, она грузанулась по этому поводу. Сейчас очень много разных программ по телевизору – все это люди смотрят и действительно верят.

Что касается моего собственного уникального стиля – СИГАрт. Я давно курю сигары, курить их начал раньше, чем стал рисовать зажженной сигарой.

Был такой момент – я читал книгу про племена майя, которые писали на пергаменте трубочным табаком, тогда возникла идея попробовать таким же образом порисовать на бумаге, но не получилось. Потом взял сигару и стало достаточно интересно выходить! Ею сложно рисовать, но увлекательно, захватывающе. Ты куришь сигару, используешь определенные марки, определенной скрутки, с определенным покрывным листом, определенной влажности – где-то сигара должна быть подсушена, а кое-где, наоборот, переувлажненная, для определенных...

Надежда: ...эффектов.

Алекс: Эффектов. Например, чтобы оттенок был коричневатым, как в сепии, или, наоборот, более черным, ближе к углю. Есть разные интересные моменты... Например, когда бумага прожигается, становится где-то более подкопченная.

Надежда: Публике нравится?

Алекс: Да, очень нравится, иной раз даже не сама картина, а сам процесс. Поэтому я иногда участвую именно в перформансе.

Надежда: Кстати говоря, из этого можно было бы делать какие-то мастер-классы и давать людям попробовать себя в этом процессе – некий сигарный клуб, где себя можно проявить.

Алекс: Я пробовал, но это не пошло, потому что большинство людей, которые курят сигары, не умеет рисовать – в итоге получались лишь карикатуры. От этой затеи пришлось отказаться, все-таки у меня искусство ближе к luxury-сегменту, в том числе и ценник на картины тоже...

Сама работа, кстати, трудоемкая. На одну картину уходит до восьми недешевых сигар, то есть сам материал довольно дорогой. Не каждый художник может себе это позволить, да и чисто физически это неудобно – все-таки у меня есть своя отработанная технология. Надо знать, сколько сигар можно выкурить, с каким перерывом без вреда для здоровья – не в каждой мастерской ты будешь дымить, все провоняет, т. к. должна быть определенная вытяжка.

И в рисовании нефтью также есть свои особенности – я, кстати, еще и ей рисую. Все это в противогазе и в специальном помещении, со специальной вентиляцией, сушкой. Продукт маслянистый, сохнет не сразу, в общем, нюансов куча. У меня более трех лет ушло на разработку собственной техники рисования.

Надежда: Я не видела этих работ, интересно было бы посмотреть.

Алекс: Есть определенные лаки, которыми я покрываю такие работы, чтобы нефть не испарялась, не выцветала, есть технические секреты, чтобы все-таки быть эксклюзивным.

Кстати, техника рисования сигарами у меня запатентована – до определенного момента, конечно же. Пока я создаю коллекцию картин, я ни с кем этими секретами не делюсь – придет время, и я обязательно его раскрою. Быть может, даже издам методическое пособие по рисованию зажженной сигарой. Вроде мастер-класса – нюансы, тонкости и т. д.

Надежда: Молодец!

Алекс: Все равно это базируется на умение рисовать в академическом стиле. Если художник не умеет рисовать карандашом, не может сделать карандашный портрет – ну что это за художник?.. Когда он делает огромный портрет на холсте метр на метр, это тоже наводит на определенные мысли – наверное, что-то напечатал сначала, а уж потом разрисовал...

Надежда: Я согласна.

Алекс: Кто-то скажет, что и напечатанное тоже надо уметь расписывать. Да, но это ведь гораздо проще. Когда я преподавал в институте, мне студенты приносили на холсте фотографии, которые сверху были разрисованы красками. Я отвечал: «Ребят, давайте что-нибудь сами сделайте, тогда поставлю зачет».

Надежда: Честно говоря, вообще этого не понимаю, какой смысл в этом – ты же пришел учиться, зачем так делать?

Алекс: Очень многие студенты приходят получить образование дизайна среды, для них рисование вроде как второстепенно. Я объясняю, что без этого нельзя, вы хоть немножко научитесь – никто не просил шедевры делать, но научитесь хотя бы краски смешивать.

Спрашиваю одного – как получить фиолетовый цвет? Стоит, смотрит на меня. Отвечаю за него же – есть два цвета, красный и синий. Смешиваешь и получается фиолетовый. Даже многие дети знают об этом, а у нас, мне кажется, не всем художникам, известно.

Надежда: Алексей, очень интересно пообщались, спасибо тебе большое за содержательное интервью!

О художнике

Алексей Черемных (Alex Che) родился на Урале (город Гора - Благодать) в 1974 году. Высшее художественное образование получил на факультете живописи и народных ремесел МПУ.

Член Профессионального союза художников России;

Член Творческого союза художников России;

2016 г., МОО Творческий союз "Кисть бесконечности";

В 2013 г. Присвоено звание «Почетного члена клуба Российских дизайнеров».

По мнению Worldwide fashion day awards 2013 «Самый модный художник года».

Лауреат и победитель художественных конкурсов.

В 2014 г. награжден орденом «Призвание и талант» международным музеем мира.

Награждён диплом от академии персонального лидерства Маяк.

Получает особую благодарность от благотворительного фонда «Дети-Детям». Так же от благотворительного фонда «Территория совести».

В 2012 году, художник презентовал свой новый стиль в изобразительном искусстве CigArt (рисование зажженной сигарой) в городе Сингапур. И запатентовал авторство на этот стиль.

Выставки в галереях с 1995 г.,

Выставки в музеях: в 2003 г. Мемориальный музей-мастерская С.Т.Коненкова;

В 2015 г., Государственный музей - гуманитарный центр "Преодоление им. Н.А. Островского";

Апрель 2016 "Complesso di Sant’Andrea Teatro dei Dioscuri al Quirinale" - Roma Italia;

Май 2016 выставка в музее The Louvre Paris.

По мимо живописи, художник так же создает Арт объекты из старинных монет и часов, инсталляции из книг и авторские изделия инкрустированные камнями. Арт fashion колумнист. Имеет стаж преподавателя в Московском Художественно-Промышленном Институте, Академии современного обучения "Возрождение". Имеет опыт реставрации старинных икон и росписи храмов.